Снежный человек

СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК

   Снежинки падают и падают в мое открытое окно. Я сижу за ледяным столом и пью морозный ветер с бутербродами из снежков. Какая чудесная погода, правда, немного жарковато: минус двадцать два по Цельсию. Но это ничего — можно пойти и искупаться, или вообще не вылизать из воды весь день благо торопиться мне сегодня некуда. Хотя, собственно говоря, торопиться куда-либо мне не нужно всегда, — впереди бездонная вечность холодной чистоты в дивном мерцании ледяных звезд, молчаливо и с интересом смотрящих, вот уже многие сотни, а может быть тысячи лет, на меня, холодное и молчаливое, как звезды, создание из холодной рассудочности, ледяной непоколебимости в своих принципах и такового же, на сколько искристого, на столько же и холодного колючего юмора.

   Вам, наверное, интересно, чем я занимаюсь все эти года? Отвечу — Поиском, и, мысленно, добавлю — ничем! А вы спросите, поиском чего так долго можно заниматься, и снова ответ — поиском смысла жизни. А разве у тебя есть какая-нибудь жизнь, похожая на человеческую, смысл которой так необходимо искать и найти? И, вообще, где, собственно говоря, ты живешь, такой холодный до нереальности, и такой не реальный в своей холодной праздности, которую ты называешь поиском?

   Я живу рядом с вами, совсем рядом, в большой морозильной камере, отделенный от вашего, порой злобно-горячего, псевдозаботливого и псевдовнимательного мира толстыми железобетонными стенами вашей отчужденности, многократно усиленными собственными конструкциями из прочного льда своей ненужности и невостребованности. Моя камера настолько безгранична и всеобъемлюща, что в ней умещается весь мой мир, со всеми холодными радостями и печалями, странами и континентами, лесами и горами, реками, озерами, морями и океанами. И все это изо льда, мороза, снега, метелей и вьюг. И все это — круглый, как большой снежный ком, год, круглые годы, изо дня в день, из ночи в ночь… и я счастлив этим.

   В моем ледяном мире правят законы холодного рассудка, свирепые и злые, как зимние волки. Для меня они ручные, но если их долго не подкармливать бесконечными увещеваниями, что так НАДО, то в один прекрасный… или ужасный?.. день они сожрут меня вместе с потрохами, сытно рыкнув, уверенные в своей правоте. НО! До этого еще очень и очень далеко, точнее — никогда. Я не дам им себя на растерзание из-за такой пустячной причины, — забыть, что невыносимо счастлив своей завьюженой жизнью в моем ледяном мире. Нет!

   О-о-о! Я знаю, что еще вас интересует! А как же женщины? С ними все просто, в мире достаточно снежных баб, правда, они временны, как впрочем и остальное, в вечном калейдоскопе различных перемен неизменного постоянства надежд и ошибок, взлетов и падений в бездонные пропасти мрака и отчаянья, так свойственных хрупкому миру ваших иллюзий.

   Эти снежные бабы приходят зимой, а их след тает при первых признаках приближающегося тепла. Они уморительны в своем желании походить на знойных и роковых красавиц, живущих где-то рядом, за стенами моего холодильника. Они, порой, так распаляются в жалких потугах, что очень скоро от них остается только мокрое место с плавающим носовым платочком с запахом дорогих или не очень духов. Мне всегда их немного жаль; ведь они тоже чего-то ищут в жизни, так часто не понимая, что, где и зачем. Им, возможно, не хватает настоящего тепла, притягательного, но опасного. Им не хватает жаркого лета в душе, замерзшей в горячих объятиях мира, живущего за моими стенами. Как мотыльки на свет, они летят снежинками на холод в трепетной надежде на тепло и счастье, не зная своего пути и предназначения… наверное, я такой же…

   В редкие минуты отчужденности от самого себя я отпускаю душу в ваш мир, в надежде понять его тайный смысл, его главную пружину. Я хочу понять, почему я здесь, а вы — там. Я догадываюсь, что вы скажете, — ты же снежный человек, наполненный холодной и рассудительной любовью, любовью к четким и ясным границам можно-нельзя, надо-не надо, зачем тебе непредсказуемая спонтанность, вечная неразбериха: когда и как, кому и за чем, где и когда? Да, вы — правы… зачем? Зачем надо жить, если жизнь, какой она видится, не стоит себя самой, не стоит карабканья к недостижимому пику, манящему заоблачной чистотой непостижимых истин, лежащих вне досягаемости логических построений и чувственных осознаний?

   Чувства… вот этот камень преткновения, подножка без объявления войны, белый флаг капитуляции без штурма или осады. Чувства… тень угасающего эхо, хруст сломанных ребер, далекий скрип телеги в тумане… чувства: горячее жало тоски, самурайский меч харакири, вспарывающий щемящую жалость к себе, к себе любимому, к себе-вчерашнему, к себе-завтрашнему.

   Чувства, — звук обозначения или обозначение того, лежащего в многомерной плоскости чужой страны… ты хочешь туда эмигрировать, но разве тебе плохо быть аборигеном в своей? Чего желаешь найти,— ананасы и папуасов, академиков и теорию относительности, смысл в его отсутствии, логику в нескончаемой дискретности да и нет? Ты уже решил? А может быть ты хочешь найти земную женщину, сотворенную из мелких капризов, истерик и слез, из обожания разноцветных бумажек, спрятанных в чулке? Нет!? Тогда, наверное, из нежного тепла щеки, лежащей на твоем плече на рассвете июльской ночи, из заботливых материнских рук, из мудрого всепрощения и всепонимания и огромной, всепоглощающей Любви. Именно — Любви, которая не рассуждает и не оценивает, не расставляет все по полочкам и не пьет по утрам чай из холодного ветра вприкуску со снежными бутербродами, сидя за ледяным столом своего величия и значимости. Ты хочешь этого, Снежный человек? Ты уже… или почти уже… не боишься растаять и влиться маленьким ручейком в полноводную и могучую реку ЖИЗНИ, которая, рано или поздно, но вынесет тебя далеко-далеко, так далеко, как не смог унести тебя твой поиск, от всех берегов, в бескрайний и безграничный Океан, имя которому — ВЕЧНОСТЬ.